Эрик - Страница 69

– Понимаешь, дорогой Рудольф, норманн – это не кровь, это дух. Когда он тебя покидает – ты становишься рабом. Вспомни как в древности Карл Великий громил своих врагов по всей Европе и что случилось потом. Помнишь? Ах да, ты и не знал. Так я тебе расскажу – его потомки потеряли не только корону и земли, но и жизнь, так как их покинул тот дух, что заставляет человека бороться и упрямо достигать своей цели. Они стали цивилизованными, тем самым подписав себе смертный приговор.

– Почему ты так считаешь?

– Да все просто. Разве у варваров было развитое право? Нет. Поэтому их практически ничего не ограничивало в поступках и желаниях. Заметь – чем сильнее развивает, с позволения сказать, цивилизация, тем больше появляется законов, которые связывают человека по рукам и ногам. Причем не только официальных законов. Ведь мораль, этика и прочая ересь – те же самые законы, только неписанные и влияют так же, как и обычные. Чем больше ограничений, тем меньше возможностей и больше порядка. Все бы хорошо, но порядок является противоположностью инициативы. Ты понял общий смысл идеи?

– Да. Получается, что мы сами себя уничтожаем… отравляем, через развитие закона и морали.

– Именно. В том мире, где я жил, германцы давно уже не те. Они сломлены и стремительно вымирают. Их место занимают негры и выходцы с Ближнего Востока. Они переживают подъем, подминая европейцев, вытесняя их с территории, дабы освободить жизненное пространство для себя. Своего рода замедленный геноцид. Куда смотрит Европа? Ее уже давно нет. Достигнув господства над всем миром она заживо сгнила, оставив лишь прекрасные по своему облику руины порядка и культуры, а так же кладбища. Ты даже не представляешь, как это все гадко видеть, когда сильные народы падают столь низко, что их начинают считать не иначе как мусором.

– И даже не желаю это ни видеть, ни слышать. Я удовлетворен и теперь спокоен. Эрик или… нет, Эрик. Ты – Эрик. Мне все равно, кем ты был там, тут ты стал именно тем, кто вызывает трепет и уважение у людей и правителей. Меня не заботит это ужасное и, к счастью, недостижимое будущее. Мне важно то, чтобы мой сын жил хорошо как и мои внуки. Здесь, в этом мире. А то что ты сказал… Надеюсь что мы сможем хоть как-то изменить это ужасное будущее.

– Ну что ты так нервничаешь? Оно не настолько ужасно, если смотреть в целом. Мы теперь летаем по небу и дальше к другим планетам, плаваем под водой и взбираемся на самые высокие вершины. Но вот люди. Их стало невообразимо много, а количество всегда противоположно качеству. Они измельчали, стали гнилыми и слабыми, очень слабыми. Везде одни рабы и слуги, что не могут поднять голову и заявить свое мнение или свои интересы. Изредка встречаются торговцы и ремесленники, что имеют хоть какую-то гордость, но их мало. Ни настоящих воинов, ни настоящих правителей, которые смогли бы повести за собой свои народы… Ты можешь себе представить, чтобы император оправдывался перед подданными за то, что какой-то его исполнитель напортачил? Вот то-то и оно, что нет. А у нас это заурядное явление. Ведь иначе нужно будет брать ответственность на себя, а для этого духу не хватает.

– Да, это ужасный мир. – Он вздохнул, положил руку на его плечо и продолжил. – Эрик, я рад, что ты с нами. Пусть мы тут не летаем по небу, но мы – настоящие. Твоя прошлая жизнь осталась где-то там, далеко. Плюнь на нее и живи здесь и сейчас. Ты нужен мне, нам. Да, черт побери, ты нужен нам всем. И запомни, друг мой, здесь, – он указал рукой на землю, – нет никакого Артема, здесь есть только Эрик – одно имя, одна жизнь, одно тело. Волею богов ты нашел свое место, а что касается меня, то помни – старый Рудольф теперь будет всегда с тобой, что бы ни случилось. До любой крайности.

Все время до двадцатого декабря было посвящено подготовке к поездке в Константинополь и вообще – процессу возведение в княжеское достоинство. Дело это было хлопотное, так как нужно было учесть не только необходимость формальной поездки, но организовать в обоих городах княжества большой пир. Накормить и напоить толпу в три с половиной десятка тысяч человек – это очень непростая задача. Гуляния должны начаться в районе 28-29 числа и продлиться несколько дней. Для этих целей Деметра, получившая голубиной почтой извещение, должна была привезти огромное количество вина. Морриган оказалась в совершенной растерянности, так как она была фактической, а не формальной женой. Они, пока жили в Константинополе, совершенно забыли обвенчаться, увлеченно занимаясь насущными делами. А теперь она, пусть не сильно и не глубоко, но верующий человек, оказалась в жутком смятении. Пришлось спешно готовить и это мероприятие. В Боспоре уже не успевали его провести. Поэтому все распоряжения, а также необходимое имущество, ушли еще десятого числа с курьерским кораблем. Да и с одеждой была проблема. Предпочитая простую, но качественную одежду, что Эрик, что Морриган оказались совершенно не готовы предстать перед публикой в чем-то эффектном, по причине того, что его банально не было. Так что пришлось не только в спешном порядке ее выдумывать, но и шить. Хорошо, что под рукой оказалась шелковая ткань, захваченная в Сугдее. Иначе бы погорели. Никакого современного и совершенно убогого стиля князей и герцогов решили не выдерживать. Нужно было ломать стереотипы в пользу более удобной и функциональной одежды. Для будущего князя сшили штаны из плотного зеленого шелка, получившиеся достаточно просторными, но не сильно. Обувь представляла собой яловые мягкие сапоги, которые поднимались до колен. Вместо камизы, была сшита вполне современная рубашка в современном же итальянском, приталенном стиле из шелка, белого цвета. Она плотно прилегала к телу и застегивалась отлитыми специально для Эрика маленькими круглыми полированными серебряными пуговицами, на которых чеканкой был нанесен его герб. Верхняя часть костюма была выполнена в виде камзола с длиной подола до середины бедра. Он был изготовлен из качественного темно-зеленого сукна – просто, строго и аккуратно. А шелковая подкладка ярко алого цвета и крупные гербовые пуговицы из полированного золота подчеркивали образ строгого, но весьма состоятельного человека. Рукава, как и положено композицией камзола, подворачивались алой подкладкой наружу сантиметров на пятнадцать и крепились такими же золотыми гербовыми пуговицами. Вместо пояса был широкий ремень из окрашенной в белый цвет кожи, к которому слева крепился его излюбленный меч – скьявона. В общем, не хватало только треуголки до полного воссоздания образа офицера из армии Петра Великого. Для своего времени подобная одежда была уникальна и поразительна. Для Морриган выполнили из яловой кожи аккуратные туфли и два платья – нижнее и верхнее. Нижнее платье из тонкого, почти прозрачного белого шелка было практически обтягивающим и шло до колен. Верхнее платье было сшито из ярко-алого шелка, но плотного. Оно также было выполнено по фигуре и лишь от бедер расходилось небольшими подолами. Чтобы его можно было одевать и снимать, на спине был сделан вертикальный клапан со шнуровкой. Платье было с рукавами, идущими очень плотно до локтя и расширяющимися после. Никаких лишних деталей, лишь легкая окантовка золотым шитьем. Шею и грудь по традиции того времени нужно было закрывать, поэтому было решено сделать это в восточном стиле, с небольшой пуговицей слева. Эта пуговица была декоративной и выполнена из небольшого рубина в золотой оправе. Женщине совсем без головного убора было нельзя, поэтому ее волосы укрывала плетеная шапочка – коиф с большим шагом сетки из круглых шелковых шнурков алого цвета. В каждый узел у него вплетена жемчужина, а крепился на подбородке с помощью тонкой шелковой ленты в цвет сетки. В общем, по сравнению с местными царями все просто, но вполне аккуратно, а главное – в этом можно нормально двигаться, не боясь снести огромным рукавом тарелку или зацепиться за что-то размашистой одеждой. В такой одежде они и вошли 25 декабря 1202 года в собор Святой Софии. Их вид вызвал фурор и восхищение. Эрик, барон фон Ленцбург, и его, теперь уже официальная, супруга Морриган, благородная дама рода Мак Карти, неспешно и с достоинством шли к императору некогда великой империи с тем, чтобы спустя какие-то минуты быть произведенными в княжеское достоинство.